10 минут после… секса
Утро.
ЛЕНА застилает постель, СЕРЕЖА возвращается из душа, вытирает голову, оценивает
стоящую в анфас жену, освежает рот, подходит к ЛЕНЕ, обнимает ее сзади.
СЕРЕЖА (лукаво). Угадай, что у меня есть (показывает ей
пачку презервативов).
ЛЕНА. Что, опять?
СЕРЕЖА. Но это же последнее изобретение контрацепции!
ЛЕНА (читает по обертке). Презервативы: «Белые и пушистые». Ну, хорошо хоть
пушистые, а то я до сих пор не могу прийти в себя после твоего «Буденного» -
вот с та-а-а-кими усищами! Ну а почему «белые»
понятно и так.
СЕРЕЖА. Интересно, и
почему же?
ЛЕНА. Всем известно: белое полнит!
СЕРЕЖА (соблазнительным голосом). Ну, так что, может быть, опробуем продукцию?
ЛЕНА. Что? (СЕРЕЖА не отвечает, и продолжает смотреть) Нет. Нет. Сейчас мы
спать не будем.
СЕРЕЖА. Что такое? У нас что, как у парашютистов - синдром
второго прыжка? Между прочим, первый прыжок удался на славу. Стропы выдержали и
не лопнули, парашют раскрылся вовремя и приземлились мы, что весьма
немаловажно, од-но-вре-мен-но!
ЛЕНА. Сереж, все было замечательно, но сейчас я не хочу. Этого мало?
СЕРЕЖА. Отлично. Просто замечательно. А я вот хочу. И что мне
теперь делать?
ЛЕНА: Ну, придумай что-нибудь. Вспомни детство…
СЕРЕЖА. Ну, знаешь, я слишком долго с ним прощался, чтобы
снова привыкать к плохому… (продолжает очень
серьезно). Лена, скажи мне, пожалуйста, почему в какой-то момент для того,
чтобы снова заняться сексом, нам приходится садиться за стол и вести сепаратные
переговоры? Ну, скажи, что мне еще сделать: написать петицию министру
внутренних дел или, может быть, проставить визу для пересечения границы
соседнего государства? А почему ты не хочешь, ты можешь мне сказать?
ЛЕНА,
подумав, целует СЕРЕЖУ и гладит его по щеке.
ЛЕНА. Сереж, ну у меня действительно нет настроения. Извини (пауза).
СЕРЕЖА. Нет настроения – это гениально. Мне кажется, что
эта фраза - последнее изобретение феминизма. Оружие массового уничтожения,
вечный двигатель. Срок действия бесконечный, сила действия убойная.
ЛЕНА. Неужели?
СЕРЕЖА. Да, дорогая. Ты мне нормально объясни. Почему ты
отказываешься со мной спать. Я что перестал тебе нравиться? Что изменилось за
последние десять минут?
ЛЕНА. Нравишься. Но давай, в другой раз.
СЕРЕЖА. Лена, у нас мало секса...
ЛЕНА (иронично). Что ты говоришь!.. Это для меня новость. А то, чем мы
занимались еще сегодня утром? Это что же такое было?
СЕРЕЖА. Нет, я не спорю, один раз это даже очень неплохо, у
некоторых нет даже этого, но два – два раза – это уже куда лучше. И, вообще,
разве ты не заметила? Этим миром властвует закон четных чисел. Об это
свидетельствуют памятники искусства и народное творчество.
ЛЕНА. Например?
СЕРЕЖА. Да, куча примеров. Просто куча. Картина «Опять
двойка!». Пословица: «Больше двух говорят вслух». Народная поговорка: «Двое в
драке, третий… смотрит!»
ЛЕНА. Так, а как же «Три мушкетера»?
СЕРЕЖА. А Д`Артаньян?
Про него ты забыла?
ЛЕНА. А «Трое в лодке»?
СЕРЕЖА. Не считая собаки!
ЛЕНА. Тридцать три богатыря?
СЕРЕЖА. А с ними дядька Черномор!
ЛЕНА. А что ты скажешь на это: «Один в поле не воин»? (торжествующе ждет)
СЕРЕЖА (после паузы) Ну, это вариант для холостяков… Да ты пойми, на Западе этот вопрос прописан в брачных
контрактах. Да и в нормальных семьях такие вещи тоже оговорены. Вот, к примеру,
мой сослуживец Уздечкин…
ЛЕНА. Опять Уздечкин?.. Опять Уздечкин?!..
СЕРЕЖА.
А что, неужели, если у человека урологически-лошадиная
фамилия, он не имеет права фигурировать в наших семейных философских диспутах?!
Так вот Уздечкин не так давно заполнял декларацию в каком-то аэропорту и в
графе «секс» честно написал не «мужчина» или «женщина», а «шесть дней в
неделю»! Вот! Вот, к чему нужно стремиться.
ЛЕНА (взрывается). Да, послушай, я же тебе не кукла резиновая – захотел,
взял, использовал, и убрал в шкаф, ясно?
СЕРЕЖА
угрожающе подходит, суёт ЛЕНЕ кулак под нос.
СЕРЕЖА. А это ты видела?.. Это кольцо, между прочим.
Обручальное. Лена + Сережа = оргазм!
ЛЕНА (сама протягивает кулак Сереже). А это ты видел? Кольцо обручальное.
Сережа + Лена = любовь и понимание.
СЕРЕЖА. Нет, вы посмотрите, да это же не женщина! Это
машина, извергающая лозунги! Девушка, вы родились не в свое время. Вы должны
были стоять в 17-м году около Зимнего и произносить буквально следующее
(пародирует Ленина): «Впегед товагищи!
Да здгавствует светлое будущее!».
СЕРЕЖА
умолкает. Тяжело вздыхает. Качает головой. Отходит в сторону, понуро садится на
тахту.
ЛЕНА. Серёж, ты только не обижайся. Можно, я скажу?
СЕРЕЖА. Давай.
ЛЕНА. Ты не обидишься?
СЕРЕЖА. Нет. Говори.
ЛЕНА. Нет, ты точно не обидишься?
СЕРЕЖА (взрывается). Да
говори уже! (кривляется) Честно – нечестно, обидишься - не обидишься… Сколько можно?
ЛЕНА. Прости, но ответь: вот, сколько мы с тобой вместе?
СЕРЕЖА. Ну сколько… Шесть лет,
четыре месяца и… двадцать один, нет уже два дня! В общем, долго.
ЛЕНА. Вот-вот… И секс наш… Мне сложно говорить. Ну,
в общем, какая-то рутина, понимаешь?
СЕРЕЖА. Ну, спасибо тебе. Значит, тебе всё это время не
нравилось.
ЛЕНА. Нет, ты отличный, самый лучший мужчина. Просто, давай сделаем что-то
новое.
СЕРЕЖА. Что, ну скажи мне, что мы можем сделать нового в
этой квартире? На подоконнике? Было. На умывальнике в кухне. Тоже было: потом
еще пришлось сантехника вызывать. В туалете на унитазе и то было! Потом ходили
в поликлинику тебе снимок делать…
ЛЕНА. Ты такое слово как «прелюдия» когда-нибудь слышал?
СЕРЕЖА. Слушай, за кого ты меня держишь? Нежели я так
сильно похож на мальчика-дауна?
ЛЕНА. Хорошо, давай докажи, что это не так.
Встаёт
в центр сцены в позе ожидания.
ЛЕНА. Давай, покажи настоящую прелюдию (начинает извиваться в предвкушении).
СЕРЕЖА (после паузы). Кто тебя этому научил?
ЛЕНА. Ну. Извини. Начинай.
Пауза.
СЕРЕЖА начинает смущаться. Подходит. Неловко кладёт ЛЕНЕ руку на бедро. Гладит
так же неловко. Резко отдёргивает руку.
СЕРЕЖА (взрывается). Прелюдия, знаешь у кого? У Баха! У него,
между прочим, двадцать один ребёнок был. А знаешь, почему? Потому что ему жена
давала! Потому что они с ним регулярно… бахались!
ЛЕНА. Нет, это потому что резиновая промышленность в те далекие времена была
в глубоком упадке. И вообще, чего ты на меня орёшь?
СЕРЕЖА. Я не понимаю, чего ты хочешь? Романтики?
ЛЕНА. Да! Да! Да! Романтики! Ты вспомни, когда ты в последний раз за мной
ухаживал, когда дарил мне цветы? Ты вспомни, как ты романтично пел мне
серенаду!
СЕРЕЖА. Я?! Когда?!
ЛЕНА. Пел-пел. Я, правда, не слышала – к бабушке тогда уезжала, но
девочки-соседки сказали, что пел замечательно.
СЕРЕЖА. Странно. Пьяный был что ли?
Пауза.
ЛЕНА, лукаво взглянув на сердитого СЕРЕЖУ, идёт к магнитофону.
ЛЕНА. Серёж. А, Серёж.
СЕРЕЖА. Что тебе?
ЛЕНА. Давай потанцуем.
СЕРЕЖА. Ты что, с ума сошла, что ли?
ЛЕНА. (игриво) Нет. Ну, действительно. Вот, мы с тобой, когда в
последний раз танцевали? А?
СЕРЕЖА. Когда-когда, на свадьбе.
ЛЕНА. Вот-вот, в зале регистрации: два прихлопа, три притопа. Повторим.
СЕРЕЖА. Ой, ты знаешь, а у меня нет настроения.
ЛЕНА. Ну, как хочешь, а я буду.
ЛЕНА
включает магнитофон и начинает танцевать сама с собой. Танцует всё быстрее и
быстрее. СЕРЕЖУ это жутко раздражает.
СЕРЕЖА. Хорошо. А я буду петь.
СЕРЕЖА принимается петь песню (что-нибудь интеллектуальное
вроде «Тополиный пух, жара, июль», стараясь перекричать музыку, под которую
танцует ЛЕНА. Картина абсурдная.
Внезапно
ЛЕНА останавливается. Идёт. Выключает музыку. СЕРЕЖА поёт какое-то время в
тишине. Потом останавливается и смотрит на ЛЕНУ.
ЛЕНА (устало). Ладно. Давай трахнемся.
СЕРЕЖА (пораженно). Что?
ЛЕНА (напористо). Я сказала, давай трахнемся, урод!
СЕРЕЖА (с примирительным удивлением). Вот! Вот слова,
которые я хотел услышать от тебя вот уже шесть лет, четыре месяца и двадцать
два дня!
Музыкальная отбивка. Танец с цветами.
Затемнение.